Эта теория стала модной, но мне кажется, что роль пузырей преувеличена. Человек в интернете не может отгородиться от мира больше, чем в офлайне. А главное – больше, чем это предписано личными характеристиками. При всей уютности рекомендательной повестки. Гермококоны, сплетаемые вокруг каждого из нас дружескими рекомендациями и создающие нам узкий мирок наших симпатий, ничуть не более герметичны, чем это определено натурой каждого человека. Кто любопытен, тот многояден, кто нет – тот и так нет.
Что касается технической предрасположенности интернета "подбирать" нам мир в соответствии с нашими симпатиями, то у этого же феномена есть и противоядие. Если фильтрбабл подбирает для нас приятное, то его (приятного) должно становиться много и оно должно создавать привычный круг комфортных суждений. Но привычное незаметно (улучшенная формулировка закона Клапареда). И тем более сильное впечатление будут производить необычные суждения, нет-нет, да и заскакивающие в периферию бабла. И поражающие его в самый центр своей необычностью. Чем реже, тем впечатлительнее. Чем комфортней бабл, тем разрушительнее случайные необычные агрессанты. Так что у природы баблоаутизма есть нормальные компенсаторы и балансиры, которые противостоят массиву частотности силой редкости.
Что до случайности вторжения необычного суждения в комфортную оболочку, то 150 актуальных контактов (число Данбара) даже во второй степени (еще по 150 у каждого; не говоря уж о третьей степени – знакомые знакомых знакомых) дают такую гребенку, которая обеспечит любому человеку достаточное разнообразие мира. По крайней мере, – по размерам психики каждого. На этом массиве случайное заскакивание в бабл чего-то "чужого", "иного" – становится обязательным. Согласно закону обязательности вероятного. Ну а там уж это "чужое" становится наиболее заметным как раз в силу своей инаковости, редкости, обретая бОльшую силу воздействия, чем привычное, и т.п. По крайней мере, человек получает информацию о том, что есть и другое, даже если ему это другое не нравится. Это же не кокон, а веретено, постоянно наматывающее много нитей. Иными словами, скорость и, особенно, охват тоже компенсируют замкнутость симпатий. Опять же, каждому – ровно по размеру его натуры.
Эволюция не закрывает натуру, а раскрывает ее, устраняя избыточные процедуры. Огонь – без добычи, общение – без знакомства, секс – без ухаживаний, информация – без написания и печати и т.п. Все эти избыточные процедуры своей затруднительностью призваны были создать отбор да и саму культуру как защитную среду для слабого разума. Теперь роль процедур все уменьшается, а суть поддерживаемых процедурами функций все очищается. В конце концов, в сухом остатке мегаэволюции должен остаться чистый обмен информацией, осуществляемый самими агломератами информации… но это уже другая история. Сейчас из нее важно то, что этот ход эволюции очищает и распространяет натуру за счет последовательного снятия (ранее необходимых) процедурных ограничений. В этой логике: бабл не может остановить процесса распространения чистой натуры, хотя и рождает интересные нюансы.
Так что теория баблов интересна и хорошо описывает механизм персональной настройки мира, который сильно отличается от редакторской повестки офлайнового мира, где редактор был самодур-волюнтарист и мало соотносил свое видение повестки с читательскими пожеланиями. По крайней мере, куда меньше, чем теперь читатель идет на поводу сам у себя, получив возможность настраивать свою повестку самостоятельно. Но степень зловещести баблоаутизма и его способность противодействовать человеческому любопытству и противостоять неизбежным периферийным контактам с иным – все это еще следует обмозговать.
Kazhdy's blog 